Есть такая истина из разряда вечных: всему свое время. Оно, это «свое время», наступает для того или иного события по каким-то неведомым нам, своим, внутренним законам. Вот и по поводу выставки Александра Шелтунова можно сказать: он давно хотел такую, ретроспективную, в каком-то смысле итоговую, чтобы показать многое из сделанного… И это было бы правдой. Но — при жизни не случилось. Были показы разные, но такого размаха — нет. И вот, когда художника два года как нет с нами, а по календарю наступило его 60-летие, открывается масштабная выставка. Юбилейная. Итоговая. На двух этажах, в нескольких музейных залах.Выставку готовили долго и тщательно. Сотрудники музея, в том числе куратор выставки Ираида Федчина, организация Союза художников и в особенности семья художника, жена Галина, сыновья Никита и Артемий, сделали все возможное, чтобы к назначенной дате вышли каталог и объемная книга, посвященная жизни и творчеству художника, была выстроена продуманная экспозиция и оповещены потенциальные посетители.
Кстати, гостей на вернисаже было как никогда, и в основном молодежь. Студенты художественного училища и просто люди одного поколения с сыновьями — не думаю, что все они пришли «из вежливости», тем более что заинтересованность многих молодых зрителей была видна невооруженным глазом.
Художника Александра Шелтунова очень хорошо знали в Иркутске. Человек общительный и активный, он откликался на какие-то значимые события, на даты, на нужды и просьбы людей. Он делал работы и проводил выставки для преподавателей, приезжавших в наш иняз из Германии по образовательному обмену, такие выставки проходили и в иркутском Доме Европы, и в Доме Рогаля… Он предоставлял свои работы в качестве лотов на благотворительные аукционы — об этом с благодарностью вспоминает председатель фонда Юрия Тена Людмила Тен.
И все же на этой, юбилейной, выставке многие открывали для себя нового Шелтунова, доселе не очень известного. Кто-то впервые услышал, что Александр сочинял стихи, — они были процитированы на вернисаже, они приводятся в качестве эпиграфа в книге, а сама книга названа его же стихотворной строкой — «Под шум дождя и музыку Равеля…».
Кто-то открывал для себя Шелтунова как своеобразнейшего мастера масляной живописи, ведь больше всего он был известен как непревзойденный акварелист.
И в этой экспозиции акварель господствовала в залах первого этажа, масло — в зале второго…
Темы часто были узнаваемы, поскольку узнаваема с одного взгляда рука художника. Это водный пейзаж и пейзаж городской, передающий нам «миф об уходящем Иркутске» — старые улочки, покосившиеся деревянные дома, Иркутск под дождем, Иркутск в вечерних огнях. В его маринистических листах — волны, закаты, сыроватый туманный простор. И конечно, рыбаки на Байкале. Во время отдыха или работы, выбирающие сети с богатым уловом, и тогда все — и размах чаячьих крыльев, и гребешки волн на воде — все напоминает очертания пойманных серебристых рыб в сетях. Должно быть, так рябит в глазах у самих рыбаков…
Есть у Шелтунова и портреты — выразительные, характерные, чего не так просто добиться в той технике, которую он предпочитал. Акварель — она чально любит воду, у Шелтунова, работавшего по сырому ватману, «воды», пропитывающей листы, особенно много. Тем ошеломительнее порой получался результат. Его натюрморт «Розы для Галины», не содержащий в принципе ничего нового, подкупает именно своей техникой: перед такой работой можно устраивать «сеансы любования» — могут же японцы часами любоваться видами цветущей сакуры или полной луны.
Кстати, еще одно рассуждение, уместное именно в связи с творчеством Шелтунова. Акварель нередко относят к графическому искусству, говоря же о Шелтунове, искусствоведы чаще употребляют выражение «акварельная живопись» и лишь изредка — графика.
Кстати, обстоятельный профессиональный анализ его творческих приемов дает в своих текстах в книге искусствовед Ираида Федчина, давно и внимательно наблюдавшая за художником. Она знает его пристрастия и предпочтения, стиль его работы и стиль его жизни, она видела художника в минуты его наивысших достижений и в часы психологической усталости. Она исследует его художественный метод, его технические приемы — и в работе акварелью, и в работе маслом.
Ведь именно к масляной живописи обратился художник в последние пять лет своей жизни. Живопись требует совершенно иных подходов в работе и отличается прежде всего многоступенчатостью, протяженностью во времени, ведь слои краски, многократно наносимые на холст, необходимо просушивать. Об этом хорошо знают специалисты и сами живописцы, но, возможно, не догадывается зритель. Зато он видит результат: техника нанесения красочных мазков у Шелтунова напоминает мозаику, отчего все полотно в целом состоит как бы из множества отдельных цветовых фрагментов. Это дает неповторимый эффект и делает манеру художника абсолютно авторской, узнаваемой.
Если говорить о темах — то на его живописных холстах мы снова видим Иркутск, но это уже другой Иркутск. Или — еще другой. Дело в том, что в этот период жизни художник уже готовился к 350-летию города и грядущую выставку планировал приурочить к этому юбилею, и только во вторую очередь — к собственному 60-летию. Потому и изображает он город уходящий, а то и ушедший. Город, каким он был на протяжении прошлых веков. Старинные каменные постройки с узнаваемой архитектурой, витые узоры чугунных решеток и оград, кареты на улочках, дамы в длинных платьях и шляпках… Все это встает перед глазами как некий миф, возвращенный нам стараниями и талантом художника.
Цветовая гамма на таких холстах тоже напоминает мифологию: то золотистое марево, из которого проступает «загадочная картинка» с видом на городскую улицу, то… снова эта золотистая дымка (любимая палитра!), все же иногда уступающая место более холодной и реалистической гамме.
В книге, как и на выставке, представлен и рисунок художника; в книге же представлен и «семейный альбом» художника с многими фотографиями, которые расширяют нам представление о Шелтунове- как о человеке.
…На вернисаже выступали организаторы выставки, куратор, друзья и коллеги, официальные лица… Не было того выступления, где не отмечалась бы роль семьи художника — жены и сыновей, чьими стараниями было устроено, в основном, данное событие.
Надо отметить, что сыновья пошли по стопам отца, всерьез заняты творчеством: Никита — живописец, участник многих выставок; Артемий — признанный фотограф и тоже известный по ряду ярких выставок, в том числе персональных. Оба трепетно относятся к памяти отца и его творческому наследию.
Но вот выставка состоялась — она открыта и будет работать еще несколько дней, до 3 апреля; познакомиться с нею смогут еще десятки и сотни иркутян и гостей города. И по ее поводу один из сыновей, Артемий, сказал лаконично и емко: «Мне кажется, отец мечтал именно о такой выставке».
А от себя хочется добавить: возможно, сейчас и наступило время Шелтунова — время, когда мы можем увидеть и оценить все сделанное им в полном объеме?
Любовь Сухаревская, «Байкальские вести».