Искусство Александра Самарина, художника яркого и самобытного, обладает исключительным обаянием и эмоциональной силой воздействия. Как считал Леон Баттиста Альберти, искусство создается на радость человеку и имеет самостоятельную эстетическую ценность. Фантасмагорией живописного языка и затаенной грустью, мечтательностью и феерическим восторгом зачаровывает и мир образов Александра Самарина.
Художник ведет искренний диалог со зрителем, втягивая его в свой творческий процесс, хотя рождение художественного образа всегда таинство. Не подвластно оно и пониманию мастера, чьи образы появляются из глубин подсознания, воображения и фантазий, слагаясь в поэтическое сказание о мире. Его странные персонажи, словно возникающие из грез и сновидений, то сказочно загадочны в своих замедленных движениях, то в них прорывается стихийное оргиастическое начало, выраженное гармонией ликующих декоративных цветовых аккордов.
Искусство Александра Самарина органично заключает в себе проблематику авангарда и пристальное «прочтение» древнего народного творчества, что в целом отличает художественную культуру начала XXI века. Его картины – совершенный синтез свободной абстракции и наполненных жизненным теплом ассоциаций, соединение воспоминаний с непосредственным впечатлением, переданным в простых, «первичных» формах. В определенной степени в его искусстве существует дружественное согласие фигуративного и абстрактного. Как утверждает сам художник: «Абстракция – это свобода от всего, гармония цветовых сочетаний», и еще – это преодоление материального для создания поэтической мифологии душевной жизни, пластической и цветовой лирики. Он словно подтверждает слова Германа Гессе: «Лишь в собственном вашем сердце живет другая действительность».
Духовный мир Александра Самарина в значительной степени созвучен народному мироощущению. Он искренне восхищается народным искусством, стараясь постичь непосредственность его интуитивного творчества, и даже в какой-то мере использует его эмоциональные ходы. Обращаясь к народным традициям, формы которого берут свое начало в глубокой древности и, лишь незначительно изменяясь, проходят через различные эпохи, художник не повторяет и стилизует образы, а тонко улавливает способность народного искусства обобщать свой контакт с миром. И хотя, на первый взгляд, общечеловеческие ценности выражены художником через национальную форму русского лубка, он чувствует глубинную близость между собой многих народных культур. В его вольных фантазиях при желании можно увидеть образы, навеянные сказками и эпосом разных народностей. В калейдоскопе чистых, ничем не замутненных цветовых сочетаний, выявляющих светоносность изобразительного ряда персонажей, угадывается народная вывесочная и ковровая эстетика, балаганный театр бродячих актеров и уличных скоморохов, ощущаются отзвуки мечтательно-протяжных песнопений и безумно-разудалых карнавальных плясок. Наивность и искренность его общения с миром деликатно выражена и поэтически-безыскусственными стихами, и графическими вставками, иронично, иногда парадоксально, дополняющими рисунки и картины художника. В его интерпретации на родное творчество не принадлежит определенному этносу, а имеет собирательный, синтетический характер.
Биография художника не слишком богата событиями. Раннее детство и школьные годы прошли в Ангарске, но самые яркие детские впечатления связаны с деревней, где он проводил каждое лето. Отсюда, из детства, трогательные домашние животные и птицы, улитки и насекомые, населяющие красочное планетарное пространство его картин. Поиски собственного языка, который позволил бы адекватно говорить об окружающем его мире, начались у Александра Самарина еще со времени учебы в Иркутском художественном училище, когда в нарушение всех традиций он выполнил дипломную работу не в традиционной реалистической манере, а языком метафор.
Самым доступным для Александра Самарина на протяжении нескольких лет было искусство графики. Уже в студенческие годы он иллюстрировал книги для Восточно-Сибирского книжного издательства. Вдохновенно открывал для себя новые графические техники и приемы. Работая тушью и пером, постоянно экспериментировал, например, сухим пером имитировал кисть. Александр считает себя максималистом: «Когда новое откроешь, кажется, это навсегда». Тогда ему казалось, что он будет «черно-белым графиком».
Но живопись постоянно влекла: «Завидовал живописцам: у них большие холсты и краски». Любил смотреть на влажные краски гуаши на бумаге. Первую картину маслом написал в 1989 году в Доме творчества на Байкале. Здесь он близко сошелся с Борисом Десяткиным, и импульсивный Десяткин оценил его эксперимент – аллегорию «Лето – осень». Художник вспоминает, что работал «крупно, мастихином». Регулярно стал писать маслом с 1997 года. Переход к живописи давался не просто, и важно было в начальный период «синтезироваться и собираться в одной работе». Далее пришла свобода, сравнимая с импровизацией. Первый раз выставил живописные работы на выставке «Сибирь и Дальний Восток». Комиссия отобрала 11 работ: случай – беспрецедентный. Кстати, еще раньше, в 1991 году на выставке в Германии он показал серию «Ночь всеобщего удовлетворения» из двадцати листов, выполненных гуашью.
Круг пристрастий Александра Самарина необычайно широк. Глубоко воздействие на его творчество лубка и русской иконы, искусства Василия Кандинского, Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой, художников французской школы начала XX века, среди которых ему особенно близки Пауль Клее и Амадео Модильяни. У них он учился простоте и «наивности» формы, светлому, ироничному и печально-проникновенному восприятию мира. Но его кумиры не стали предметом прямого подражания и цитирования. Наивный и воображаемый мир Александра Самарина стабилен, хотя и отмечен хрупкой отрешенностью и даже некой застенчивостью наблюдателя. В нем просматривается и попытка раскрытия внутренней, глубинной, сокровенной сущности обыденных, на первый взгляд, явлений. Вещи, фигуры, животные написаны с нежностью и тончайшим ощущением родства друг к другу и миру. Больше, чем кто-либо художник «родом из детства» (Антуан де Сент-Экзюпери). В условном пространстве его мира есть поразительное ощущение всеобщности, единение малого и бесконечного.
Сложные ассоциации сознания художника не приемлют материальности, а выражаются колдовской игрой живописной фактуры внутри упрощенной формы. Александр Самарин тонко чувствует богатство цветовых отношений, сочетая декоративную лаконичность с разнообразием нюансов и оттенков основного цвета. Хрупкая одухотворенность его фантастического мира будто материализуется в замедленной, а порой и беспокойной игре линий и сложных ритмов плоскостей, в которых цвет как бы живет и дышит. Его рисунок восхищает точностью обобщенной передачи движения фигур, острой динамичностью и уравновешенной статикой.
Видоизменяя формы и пространство реального мира, он создает свою необычайно чуткую к красоте, несколько ироничную действительность. Он наделяет трогательностью одиноких путников, мечтательно смотрящих на звезды детей и взрослых, вдыхающих ароматы цветов животных, поселяя их в сферу особой условности и объединяя в единую гармонию мироздания.
Через многие картины художника проходит цепь метафор, а также изображения предметов и животных, которые при желании могут «читаться» символами мифологии и бытия. Наиболее постоянен в его искусстве образ времени. Множество часов разбросано по картинам Александра Самарина. Но даже если в них нет часов, присутствие времени ощутимо в непременной смене времен суток. Он часто изображает ночь, в которой бездонное сине-голубое небо вызывает щемящее чувство тревоги и печали. Утро и день, солнце, свет и радуга ассоциируются с освобождением от дремы ночи, улыбкой и умиротворенным единением с природой, пробуждением и ликующим озарением фантазии.
Удивительно привлекательный мир Александра Самарина построен на искренности и богатейшем воображении. Его искусство замечательно не только зрелым мастерским чувством декоративной выразительности и праздничным звучанием работ. Ценной стороной его творчества является позитивный настрой, который несет собой мажорно-радостная гармония цветовых аккордов и ясный спокойно-жизнерадостный взгляд художника на мир.

Татьяна Огородникова, Иркутск.